Заполненный дымкой зал. Приглушённые звуки увертюры, доносящиеся от светящейся синим сцены. Гомон толпы. Прислушиваюсь к своим ощущениям, но осознания, что вот оно, сейчас начнётся, всё ещё нет.
Наконец свет выключают, и зал погружается в полную темноту. Только пара огней наверху, да фонарики служителей, провожающих опаздывающих к своим местам. Глаза постепенно привыкают к темноте и начинают различать сцену. И тут, уже на полную громкость, на весь зал, звучит увертюра. И я понимаю, что буду плакать ещё даже до того, как прозвучат первые слова мюзикла.
Нотр Дам де Пари. Я сходила с ума по его песням. Я уже точно не помню, когда я впервые о нём услышала — шестой, седьмой класс? Я полагаю, это было через некоторое время после того, как я начала учить французский. Диск заслушан до дыр, кассета с видео просмотрена несчётное количество раз. Когда я пошла несколько лет спустя на курсы во французский институт, мечтала, как было бы здорово — услышать этот мюзикл живьём, со сцены, увидеть исполнителей… Но я понимала, что это лишь несбыточные мечты, и довольно быстро их позабыла.
Нотр Дам был первым мюзиклом, с которым я познакомилась. С тех пор были и другие — Ромео и Джульетта, Дон Жуан, Король Солнце, Рок-опера Моцарт. В свой первый год в Швейцарии я услышала о свежем спектакле, который разъезжал с туром по Франции — 1789 Любовники Бастилии. Нашла компанию и купила билеты в Дижон. Было очень классно, пусть и несколько непонятно — я сразу же запуталась, кто есть кто из этих революционеров. Но это было всё же что-то новое, не то, с чем я выросла и полюбила французский.
Прошло ещё четыре года. И вот однажды, поднимаясь на эскалаторе из подземного этажа супермаркета, я наткнулась взглядом на афишу “Notre Dame de Paris” в Женеве. Подумала — интересно, что это, надо бы загуглить. Подумала — и забыла. После того, как эта афиша мелькнула ещё в паре других мест, я таки вбила запрос в гугл, и… о боже мой. Они восстановили мюзикл. Тот, мой любимый, самый первый, французский! Где бы это ни было, сколько бы оно не стоило, я должна была это увидеть.
Так, 13 мая 2017 года я ехала с подругой и её мужем из Базеля в Страсбург, а точнее, в концертный зал Zenith de Strasbourg.
День был полон эмоций с утра. Я так редко езжу на машине, что каждая поездка для меня — как небольшое приключение. Чувствую себя ребёнком.
Путешествовать на машине — совсем не то же самое, что на поезде. И дело не только в разном комфорте и разных маршрутах, но в видах из окна.
Какие там были пейзажи! Небо, как картины старых мастеров. Удивительные пасущиеся в синеве облака, которые, конечно же, никаким фотографиям не передать. Холмы, освещённые просвечивающим сквозь тучи солнцем. Замки на вершинах, у подножий — деревушки аккуратных домиков с рыжими крышами и с возвышающимися над ними колокольнями. Дымчатая завеса косого дождя. Облака, как будто слои застывшего в воздухе взбитого крема. И знаки, дорожные знаки. Самым весёлым была надпись над шоссе — Motards en colère — мотоциклисты в гневе. Где и по какой причине, мы так и не узнали, возможно, что к лучшему. А больше всего мне нравилось смотреть на указатели направления. Читать знакомые названия. Paris, Lyon, Nancy.
В такие моменты у меня всегда возникает жгучее желание поехать куда-то ещё. Добраться до всех тех городов, где я оставила частичку сердца и давно не навещала. И до тех, которые уже много лет назад обосновались на периферии моего подсознания и до сих пор так и остаются бесплотными призраками образов без лиц. Mont Saint Michel, Кёльн, Сплит, Сицилия. Улыбаюсь тому, что на пути к исполнению одной мечты я думаю о других направлениях, но, как говорила одна моя подруга, мечтать не вредно, вредно не мечтать.
Как бы ни хороша была дорога, она всё же кончилась — мы доехали, припарковались, перекусили бутербродами, зашли внутрь и добрались до своих мест.
И вот я сижу в зале, не веря, что через несколько минут услышу и увижу — его, мюзикл самой зари моей любви к французскому языку. Notre Dame de Paris.
Наконец свет выключают, зал погружается в темноту и вслед за звуками увертюры на сцену выходит Gringoire. Не могу и не хочу себя сдерживать, и со слезами на глазах проговариваю слова вместе с ним. Помню, всё помню — не только слова и мелодию, но даже интонации и жесты.
Осознаю, что до сих пор помню номера треков любимых песен. Седьмая — Ces diamants-là, одна из самых любимых, где Флёр и Феб поют о любви.
Сознание как будто раздваивается. Часть меня поёт и роняет слёзы, другая — отмечает детали. Платье на Fleur-de-Lys — другое. Цвета другие. Квазимодо ярче. Вместо Anarkia на стене написано Ananthe. Почему-то вдруг гораздо менее сексуальная сцена в кабаре (песня 26).
Из старого состава был один только Даниэль Лавуа, исполнявший роль священника Фролло. Остальных исполнителей подбирали так, чтобы их голоса были очень похожи на голоса тех, кто участвовал в оригинальной постановке. Можно спорить о том, хорошо это или плохо, но для меня это было хорошо — ведь я пришла на тот, оригинальный мюзикл.
Три часа пролетели, как один миг. Выходила я немного оглушённая, вся переполненная эмоциями и воспоминаниями. Снаружи нас встретило грозовое небо величавых туч, так что мы быстро добежали до машины и отправились обратно.
И я снова смотрела в окошко на проносящиеся мимо пейзажи, вспоминая о Париже при виде Вогезов и о Тоскане при виде тополей, и ни о чём не думая.
Через полгода, в апреле Нотр Дам де Пари приезжает в Россию, в Москву и Петербург. Я второй раз не пойду, хоть и думала об этом. Всё же не хочу смазывать французские впечатления. А тем, для кого это хоть как-то отзывается, очень советую. Такой шанс выпадает раз в жизни. Кто-нибудь думал пойти? Интересно будет потом сравнить впечатления.
Пожалуйста, если вам понравился мой рассказ, поделитесь с друзьями и знакомыми! Мне почему-то хочется, чтобы именно об этом посте узнало побольше людей.
